Инферно. Страница 9

В статье говорилось, что Сиена сбежала из дома в возрасте восьми лет и ее не могли разыскать целых десять дней. Потом ее нашли в шикарном лондонском отеле: она притворилась дочкой другого постояльца, украла ключ и заказала себе в номер ужин за чужой счет. Выяснилось, что за минувшую неделю она успела прочесть 1600-страничную «Анатомию» Грея. Когда полицейские спросили ее, зачем она читает книги по медицине, она ответила, что хочет разобраться со своими мозгами. Что с ними не так?

Лэнгдону стало очень жаль несчастную девочку. Ему трудно было представить себе, до чего одиноким чувствует себя ребенок, который так сильно отличается от своих ровесников. Он снова сложил все вырезки, помедлив, чтобы бросить последний взгляд на пятилетнюю Сиену в роли Пака. С учетом того, в каких сюрреалистических обстоятельствах они встретились нынче утром, Лэнгдон не мог не признать, что роль озорного духа, навевающего сны, весьма подходит его новой знакомой. Он позавидовал персонажам шекспировской пьесы – больше всего ему хотелось проснуться, как они, и обнаружить, что все его недавние приключения были просто дурным сном.

Аккуратно вернув вырезки на место, Лэнгдон закрыл буклет, и снова попавшаяся ему на глаза надпись – дорогая, никогда не забывай, что ты чудо, – вызвала у него неожиданный приступ грусти. Он перевел взгляд на знакомый символ рядом с надписью. Это была та самая древнегреческая пиктограмма, которая и теперь украшает большинство театральных программок всего мира, – рисунок с 2500-летней историей, воплотивший в себе всю суть драматического театра.

Le maschere[6].

Лэнгдон смотрел на привычные лики Комедии и Трагедии, глазеющие на него с картонной обложки, и вдруг у него в ушах раздалось странное гудение – как будто внутри его головы медленно натягивалась металлическая струна. В черепе взорвалась ослепительная боль. Маски на буклетике стали расплываться. Лэнгдон охнул и опустился на стул, плотно зажмурив глаза и сдавив ладонями виски.

В поглотившей его тьме вновь вспыхнули прежние видения… навязчивые, пугающе яркие.

Женщина с серебристыми волосами опять звала его из-за кроваво-красной реки. Ее отчаянные крики пронзали смердящий воздух, перекрывая вопли людей, которые бились в агонии и умирали повсюду, насколько хватал глаз. Лэнгдон снова увидел торчащие из земли ноги с буквой «R» – закопанный по пояс человек исступленно дрыгал ими, пытаясь освободиться.

Ищите, и найдете! – кричала Лэнгдону незнакомка. Время уже на исходе!

Лэнгдон вновь почувствовал непреодолимое желание помочь ей… помочь всем. Охваченный лихорадочной тревогой, он откликнулся на призыв таинственной незнакомки своим криком. Кто вы?!

И опять женщина подняла руку и убрала вуаль, открыв лицо поразительной красоты, которое Лэнгдон уже видел.

Я жизнь, сказала она.

Внезапно в небе над ней проступил исполинский образ – жуткая маска с длинным, похожим на клюв носом и пылающими зелеными глазами, которые вперили в Лэнгдона свой неподвижный взор.

А я – смерть, раздался громоподобный голос.

Глава 8

Веки Лэнгдона мигом разомкнулись, и он испуганно перевел дух. Он все еще сидел у Сиены за столом – руки сжимают голову, сердце несется вскачь.

Что за чертовщина мне мерещится?

Образы женщины с серебристыми волосами и клювастой маски еще не померкли в его памяти. Я жизнь. А я – смерть. Он попытался стереть эти видения, но они отказывались исчезать, словно их выжгли в его мозгу навсегда. С лежащей на столе программки на него по-прежнему таращились две маски.

Ваши воспоминания будут спутанными и беспорядочными, сказала ему Сиена. Прошлое, настоящее и воображаемое в одной куче.

Лэнгдон никак не мог собраться с мыслями.

Где-то в квартире зазвонил телефон. Звонок был старомодный, заливистый и доносился с кухни.

– Сиена! – крикнул Лэнгдон, поднимаясь с места.

Молчание. Она еще не вернулась. Всего лишь после двух звонков включился автоответчик.

– Ciao, sono io! – весело объявил голос Сиены. – Lasciatemi un messaggio e vi richiamero[7].

Раздался гудок, и из динамика зазвучал испуганный женский голос с сильным восточноевропейским акцентом. Он эхом отдавался в коридоре.

– Сиена, это Даникова! Где ты пропадать? Здесь ужас! Твой друг доктор Маркони, он мертвый! Вся больница пойти кувырком! Сюда приехать полиция! Люди говорить им, ты убежать, чтобы спасти пациент! Зачем?! Он же тебе никто! Теперь полиция хотеть говорить с тобой! Они смотреть твой анкета! Я знать, что там все не так – неправильный адрес, нет номер телефон, фальшивый рабочий виза, – так что сегодня они тебя не найти, но скоро найти! Я хотеть предупредить тебя. Мне очень жаль, Сиена!

На этом женщина дала отбой.

На Лэнгдона накатила очередная волна раскаяния. Судя по этому звонку, доктор Маркони разрешил Сиене работать в больнице. Появление Лэнгдона стоило доктору жизни, а Сиена, поддавшись благородному порыву и бросившись спасать своего пациента, навлекла на себя серьезные неприятности.

Как раз в этот момент в другом конце квартиры громко хлопнула дверь.

Она вернулась.

Несколько секунд спустя из автоответчика полился тот же голос. «Сиена, это Даникова! Где ты пропадать?!»

Лэнгдон поежился, зная, какие новости услышит Сиена. Пока звучала запись, он быстро подвинул на место театральный буклетик, заметая следы своего вторжения. Потом проскользнул по коридору в ванную, коря себя за то, что без спросу сунул нос в прошлое Сиены.

Еще через десять секунд в дверь ванной тихонько постучали.

– Я принесла вам одежду, – сказала Сиена. Ее голос срывался от волнения. – Вешаю все на ручку.

– Большое спасибо! – откликнулся Лэнгдон.

– Когда будете готовы, пожалуйста, приходите на кухню, – добавила она. – Прежде чем мы с вами начнем куда-то звонить, я должна показать вам кое-что важное.

Сиена устало прошла по коридору в небольшую спальню. Вынув из шкафа синие джинсы и свитер, она отправилась в примыкающую к спальне душевую.

Глядя прямо в глаза собственному отражению, она подняла руку, взялась за свой увесистый хвостик, потянула его вниз – и стащила с головы парик.

Из зеркала на нее смотрела абсолютно лысая тридцатидвухлетняя женщина.

У Сиены была тяжелая судьба, и в борьбе с житейскими невзгодами она привыкла полагаться на свой незаурядный интеллект. Однако передряга, в которую она угодила на этот раз, потрясла ее до самой глубины души.

Отложив парик в сторону, она вымыла лицо и руки. Потом вытерлась, переоделась, снова надела парик и убедилась, что он сидит на ней идеально ровно. Сиена всегда считала, что жалеть себя – последнее дело, но сейчас, когда слезы вскипали где-то глубоко внутри, она знала, что ей просто необходимо выплакаться.

И она дала себе волю.

Она оплакивала жизнь, которая вырвалась из-под ее контроля.

Оплакивала учителя, который погиб у нее на глазах.

Оплакивала бесконечное одиночество, заполнившее ее душу.

Но прежде всего она оплакивала будущее… которое вдруг стало таким неопределенным.

Глава 9

Координатор Лоренс Ноултон сидел в наглухо закрытой стеклянной кабинке в недрах роскошного судна «Мендаций» и озадаченно смотрел на экран компьютера, где только что закончилась видеозапись, оставленная их клиентом.

И это я должен завтра утром разослать по информационным порталам?

За десять лет работы в Консорциуме Ноултону доводилось выполнять самые разнообразные и порой очень странные задания, многие из которых были если и не откровенно незаконными, то уж, во всяком случае, сомнительными с точки зрения общепринятой морали. В этой теневой зоне проходила чуть ли не вся деятельность Консорциума – организации, чьей главной и единственной этической заповедью была готовность сделать все, что угодно, лишь бы сдержать данное клиенту обещание.

6

Маски (ит.).

7

Здравствуйте, это я! Оставьте сообщение, и я вам перезвоню (ит.).